Встретил недавно старого знакомого, с которым грызли науки в университете, — подавленного и угрюмого. После более тридцати лет судейского стажа человек занес заявление об отставке. «Мог бы еще работать, но не хочу. Все чего-то требуют, все наезжают. Сказать кому-то стыдно, что я судья. Да и ваш брат травит, не знаешь, как повернуться». — «А ты — согласно закону», — говорю. «Так за это как раз и получаешь. Каждый своим аршином закон мерит: президент, правительство, прокуратура, депутаты, Высший совет юстиции — пальцев не хватит всех пересчитать. Я уже и не судья, а так, мальчик для битья. Такого еще не было. А эта реформа доконает все суды и судей, на независимости поставит большой крест», — сетует мой товарищ. «Недавно один знакомый судья обеспечил иск. Как оказалось, наступил на мозоль известному «папе». Среди ночи заместитель министра поднял на ноги председателя суда, так как к утру должен был доложить Азарову, что запрет отменен». — «И что, — спрашиваю, — отменил постановление?» — «Так судья же в отпуске был, без него открыли сейф. Дали дело другому судье, отменили, доложили. Самое смешное, — говорит, — что судью вы же на Высший совет юстиции вызывали. Чуть не уволили — якобы за нарушение присяги».

Я вспомнил: действительно, недавно мы рассматривали предложение уволить судью, который остановил до рассмотрения дела по существу действие одного из стандартов. Судью этого чуть не уволили, одного голоса не хватило. А увольнять было вообще не за что, поскольку иск он обеспечил законно и правильно. Но не вовремя. И не против тех, кого можно. Потому едва не поплатился должностью.

Такой вот невеселый получился у нас разговор.

События с судьями и вокруг них в последние недели на слуху и в обществе, и у самих служителей Фемиды. Одни в восторге: дескать, не все коту масленица, другие в отчаянии, третьи вообще предпочитают не рассматривать иски, поскольку не знают — угодят или нет, не попадет ли за законные решения, не вылетишь ли...

Ситуация действительно непростая, хотя последние 30 лет она не была простой никогда. Чем больше мы декларируем возможность законного, справедливого разрешения дел в судах, тем меньше для этого у граждан остается возможностей. Верховенство права, закрепленное в Конституции, превратилось в мираж: к нему уже и не стремятся, так как оно оказалось недосягаемым. До последнего времени судебная система со скрипом, но все же оставалась едва ли не единственным, или едва ли не последним бастионом, который держался и усиленно отбивался от попыток его демонтировать. Кажется, рубеж преодолен, судьи деморализованы и запуганы.

Не обеспеченная организационно и слабая судебная система в условиях давления, оказываемого на нее со всех сторон, не способна выполнять возложенные на нее функции и оправдывать чаяния людей. К давлению приложили руку все: президенты — от первого и до нынешнего, правительства всех президентов, парламенты всех созывов. В механизме давления всегда активно использовался Высший совет юстиции, по назначению — неправительственный, неполитический конституционный орган.

Полномочия Высшего совета юстиции за последнее время существенно расширились, и этим немедленно воспользовались. Появилась возможность «нагнуть» судей через Высший совет юстиции, чтобы обещанную независимость свести к зависимости от одной фигуры. Высшим советом юстиции судьям и ранее грозили, особенно в делах политических. А настоящее давление оказывают именно сейчас. Есть все основания утверждать, что оно носит беспрецедентный характер и преследует цель выбить из судейских чинов дух вольнолюбия, чтобы решали дела «как надо». Отнюдь не за юридические ошибки наказаны судьи окружного административного суда г. Киева О.Бачун, П.Ковзель, И.Бараненко, Н.Кишинский, Верховного суда Украины А.Волков и другие.

Известно, что атака на Окружной административный суд г. Киева и его председателя О.Бачуна началась сразу, как только этот суд создали. Он призван решать сложные конфликты, в частности между гражданином и властью. Как только судья решал дело не так, как этого хотят политики, за него круто «брались». В частности, на столе председателя Высшего совета юстиции мгновенно появлялось предложение уволить такого судью, ведь всегда найдется желающий его внести. Именно этот суд рассматривал дела о внеочередных выборах в Верховную Раду. Как известно, это привело к тому, что тогдашний президент В.Ющенко вообще решил уничтожить этот суд, создав вместо него два других. Более двух лет судьи отстаивали свое право «на суд», судясь с президентом. Судья уже другого суда, С.Штогун, остановив незаконные акты президента о ликвидации суда, тут же получил «красную карточку»: целых три предложения уйти в отставку и стенокардию в придачу. Ну кто, скажите, будет уважать в этой стране суд, который «осмелился» остановить незаконность выборов из-за их незаконного назначения, отменяет указы президента или признает незаконными постановления Кабинета министров? Конечно, такой суд и такие судьи этой власти, как и любой другой, неугодны. Впрочем, власть, которая расправляется с судьями, сама обречена и не может претендовать на уважение.

В деле судьи О.Бачуна ему вменили в вину покупку чартерных рейсов на десятки тысяч долларов. Но ведь в деле нет ни одного документа, который бы это подтверждал. Рассмотрение дел против неугодных судей осуществляется в условиях, когда судья лишен возможности привести доводы в свою защиту. Зачастую судьи не могут прибыть на заседание Высшего совета юстиции по уважительным причинам, но их все равно увольняют. Недавно в «Судебно-юридической газете» (№21 за 7 июня) я прочитал статью «В защиту Фемиды: а судьи судей кто?», в которой автор пишет об одном из таких рейсов, когда летел вместе с О.Бачуном и еще тремястами таких же туристов и даже не догадывался, что «чартер» «оплатил» О.Бачун, поскольку сам покупал билет, к тому же за свои баксы! Почему судью обвинили в том, что он оплатил чартер, если этим рейсом летели еще 300 пассажиров и каждый платил за себя? Только потому, что это Бачун и ему нужно было отомстить? Других мотивов нет, поскольку непредубежденный орган должен был потребовать платежные документы от перевозчика, из которых выяснилось бы, кто и за что платил. Доводы судьи не были услышаны, так как их не хотели слышать. Но ведь закон обязывает к иному — объективно и непредвзято рассмотреть все обстоятельства. Что же касается юридических «грехов» О.Бачуна, то сегодня по такой схеме можно уволить за нарушение присяги всех судей, ведь у каждого за четыре-пять лет найдется с десяток отмененных решений. Достаточно зайти в Единый реестр судебных решений, вытянуть из компьютера эти отмененные акты и — вот она, «недобросовестность». В деле Бачуна оригинальность заключалась в том, что дела он слушал не один, а в составе трех судей, но уволили только О.Бачуна.

На такую «мелочь» — отменен судейский акт или нет — в последнее время вообще не обращают внимания. Хотя это прямое злоупотребление правом на привлечение судьи к ответственности. Ведь угроза такой ответственности может возникнуть только в случае, если акт суда (судья — это и есть суд) отменен или хотя бы изменен. И то при определенных условиях (в частности, наступлении отрицательных последствий). Кстати, в проектах нынешней судебной реформы такая «мелочь», как наличие отрицательных последствий, даже не упоминается. На этом постулате до последнего времени держался Высший совет юстиции, однако после радикального обновления его состава (март—июнь 2010 г.) с ним не считаются. Не это ли имел в виду мой университетский товарищ, говоря о кресте на судейской независимости?

Характерны в этом смысле «дела» судей П.Ковзеля, Н.Кишинского и других. Решения по делам, за которые их уволили «за нарушение присяги», не отменены и даже не были обжалованы сторонами. Возникает вопрос: чем является Высший совет юстиции, имеем ли мы право увольнять судью за вынесенное им решение, если оно не отменено в установленном законом порядке? Высший совет юстиции — не суд, он не наделен правом пересматривать судейские акты, а потому может начинать процесс «изгнания» судьи только при условии, что его решение отменено в предусмотренном процессуальным законом порядке. Тем более это касается так называемых промежуточных актов (об открытии производства, обеспечении иска и пр.). Часто же бывает так, что судья только начал процесс, а в Высший совет юстиции уже поступают жалобы, что его нужно прекратить. А там уже и заключение готово — не вправе, незаконно, не смел. Но ведь производство еще не окончено. Есть вещи, которые судья может установить, только приступив к рассмотрению дела по существу. Следовательно, чтобы этого рассмотрения не допустить, судью на этой стадии и нужно «оглушить». А это — не что иное, как влияние на судью, причем бесцеремонным и вульгарным образом.

Обладая широкими полномочиями, Высший совет юстиции тем более должен их максимально сдержанно и обдуманно реализовывать. Очевидно, что десятки уволенных судей — убедительный аргумент, чтобы приучить к покорности других. Но нужен ли обществу суд, не просто укрощенный, но и запуганный? Не думаю, что мы поступаем хорошо, массово увольняя судей не за их профессиональные просчеты, а за непокорность и несговорчивость. А именно такие тенденции сегодня набирают обороты. Внесенные в законодательство изменения существенно ограничили права судей при рассмотрении их дел Высшим советом юстиции, который превратился в орган расправы над судьями, а это — недопустимо.

Еще в 2003 году Первая экспертная комиссия международной ассоциации судей в Вене в заключении «Роль и функции Высшего совета юстиции либо аналогичного органа в организации и управлении национальной судебной системой» отметила: «Высший совет юстиции может быть инструментом укрепления независимости судебной власти и судей при исполнении ими своих обязанностей. Но важно, чтобы Высший совет юстиции или аналогичный орган строго придерживался автономного статуса или независимой от других органов власти позиции.

Очень важно, чтобы в Высшем совете юстиции или аналогичном органе большинство состояло из судей. Эти судьи должны избираться своими коллегами либо обретать членство в этом органе благодаря своей особой должности в судебной системе, но они не должны назначаться правительством или парламентом.

В любом случае такой орган должен служить буфером между судебной и исполнительной властью и действовать таким образом, чтобы защитить судей от влияния со стороны других органов власти, а не быть их инструментом».

Наш же «буфер» действует как раз наоборот: используется для того, чтобы подавить судейскую независимость как таковую. Следует отметить, что об украинской ситуации судейские ассоциации Европы (да и мира) знают. Им известно и то, как ликвидировались суды, чтобы избавиться от «не таких судей», и о нынешнем положении, когда под видом «очищения» судов от халатных судей фактически осуществляется расправа над теми, кто посмел идти «не в ногу». 27 сентября 2007 года Европейская ассоциация судей (ЕАС) приняла специальную резолюцию, в которой указано: Европейская ассоциация судей выражает большую обеспокоенность по поводу ситуации в Украине в сфере дисциплинарной ответственности судей.

ЕАС подчеркивает, что независимость судей является основной предпосылкой соблюдения принципа верховенства права и фундаментальным требованием процесса свободного разрешения споров. Все правила, касающиеся дисциплинарной ответственности, должны основываться на том, что судьи являются независимыми защитниками закона и могут толковать его по собственному усмотрению. Для того чтобы надлежащим образом выполнять свои функции, судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности по представлению государства или неудовлетворенной стороны в деле, за исключением случаев, когда судья признан виновным за совершение уголовного преступления, либо в случае, если его поведение прямо противоречит установленным профессиональным судейским стандартам. Если это правило игнорируется, то судья вынужден исполнять свои обязанности под постоянной угрозой обвинения, что может повлиять на его решение.

Тот факт, что решение судьи было пересмотрено, изменено или отменено апелляционной инстанцией, не должен использоваться как основание для открытия дисциплинарного дела против судьи. Следовательно, любая попытка представителей законодательной и исполнительной власти привлечь судью к дисциплинарной ответственности за вынесение конкретного решения (если отсутствует уголовное действие или прямое пренебрежение профессиональными судейскими стандартами) является неоправданным вмешательством в судебный процесс и представляет прямую угрозу независимости судей.

Дисциплинарное дело должно рассматриваться только независимым трибуналом, который обязан гарантировать всестороннюю реализацию права на защиту. Если такого трибунала нет непосредственно в суде, его членов назначает независимый орган, большинство которого должны составлять судьи, избранные демократическим путем своими коллегами. Должно быть обеспечено и право на обжалование решения дисциплинарного органа в порядке апелляции в суде.

Точно так же, как в 2007 году, только более изощренно и бесцеремонно, игнорируются даже те основы, которые десятилетиями были аксиомой в работе Высшего совета юстиции и всей правовой доктрины страны. В частности, конституционный постулат о невозможности привлечения лица к ответственности дважды за одно и то же действие (ст. 61 Конституции). 7 июня 2010 года Высший совет юстиции указал на дверь этим конституционным основам. Судью В.Корзаченко уволили с должности за нарушение присяги — из-за «проступков», за которые ему два года назад был объявлен выговор. Обиднее всего, что за это решение проголосовали и те члены Высшего совета юстиции, которые имеют ученые звания и по учебникам и монографиям которых обучаются будущие юристы и обучались даже нынешние судьи. В попытках укротить своенравных или просто неудачливых игнорируется элементарный принцип объективности рассмотрения дел судей. Судья может лежать хоть на смертном одре, но если его нужно уволить за нарушение присяги — уволят. Согласно закону «О Высшем совете юстиции» (ст. 32) Высший совет юстиции должен принять как минимум два акта при увольнении судьи за нарушение присяги: решение («за» должны проголосовать не менее 11 членов) и представление об увольнении такого судьи. Ни разу, уволив несколько десятков судей, Высший совет юстиции представление как акт совета не рассматривал и не утверждал. Высший совет юстиции — коллегиальный орган, его должностные лица не вправе предъявлять Верховной Раде, президенту акты, которые не одобрил. Решение об увольнении — это не представление, а только основание для того, чтобы такое представление внести. Так же как поручение председателя Высшего совета юстиции или заместителя провести проверку тех или иных фактов, касающихся судьи, так же как рекомендация квалификационной комиссии судей или предложение члена ВСЮ является лишь основанием для рассмотрения их советом. После того как принято решение внести представление об увольнении судьи за нарушение присяги, совет должен принимать следующий акт — собственно представление об увольнении такого судьи. Ни одного из таких представлений Высший совет юстиции не одобрял и не рассматривал.

Неизвестно, делались ли представления Верховному совету или президенту. Если же делались, то это могло стать предпосылкой для неконституционности акта, поскольку Высший совет юстиции таких представлений не утверждал. Это, кстати, серьезное основание для Высшего административного суда, чтобы отменить незаконные акты об увольнении судей.

В деятельности Высшего совета юстиции как минимум должны действовать такие основополагающие принципы, касающиеся судей, привлекающихся к ответственности:

— судья не должен нести ответственность за акты, не отмененные в предусмотренном процессуальным законом порядке. Точка зрения члена Высшего совета юстиции касательно их «незаконности», «причинения вреда на миллионы долларов» — это только субъективная точка зрения члена Высшего совета юстиции, не более;

— судья не может быть привлечен к ответственности, если дело им не решено по существу, поскольку угроза привлечь судью к ответственности в деле, которое судья начал, но не рассмотрел, является неприкрытым влиянием на суд и должна повлечь за собой адекватную оценку деятельности тех, кто угрожает судьям привлечением к ответственности;

— судья, который действовал в составе коллегии судей, не может нести индивидуальной ответственности за акт судейской коллегии, независимо от того, был ли он докладчиком, председательствующим или просто судьей. Ведь, применяя такую практику, мы подрываем тайну совещательной комнаты, равенство судей при постановлении решения, принижаем их ответственность за последствия рассмотрения дела: либо все, либо никто — таким должен быть принцип;

— судья не может быть уволен за нарушение присяги, если за инкриминируемые ему действия его уже привлекли к другой предусмотренной законом ответственности.

Энциклопедии пишут о Молохе как о божестве, которому приносились человеческие жертвы. Похоже, наш Молох избрал своих жертв — украинских судей.

http://www.zn.ua